По следам корейского года.
Корейцы очень трепетно относятся к социальному статусу человека, а попросту говоря, шибко уважают начальство. Для европейского глаза это странное зрелище. Прибытие начальника - праздник. Начальник идет мягко, степенно, расслабленно - плечики назад, животик вперед, несет себя миру, головой направо-налево слегка кивает, а вокруг простой народ стоит и очень сильно радуется. А перед начальником всегда кто-то бежит, и бежит непременно задом наперед, и попой на его пути все двери распахивает: “Сюда пожалте, мистер Ким, направо теперь, осторожно, ступенечка у нас тут, позвольте пальтишко…”
А назавтра глядишь - батюшки святы! Да ведь это же вчерашний мистер Ким, сам буквой зю изогнувшись, пузико подобрав, летит стремглав по коридору и тоже попой двери пинает: “Пжалте, пжалте, мистер Ли, позвольте пальтишко!”
Потому что социальная лестница крута и уходит в небеса, и на каждой ступеньке кто-то уже ждет ваших цветов и восторгов.
И вот однажды во время ковида, когда все развлечения даже в нашем маленьком и абсолютно незачумленном корейском городе были запрещены и только самые смелые втихаря собирались больше трех, решили наши тамошние приятели устроить небольшую приватную вечеринку в горах. С участием зарубежных артистов, то бишь нас. И мэра позвали, потому что он им кореш был.
В нашей жизни было много фантасмагорических моментов, но в этом вечере был особый шарм. Суровые неразговорчивые охранники с рациями мрачно ходили по залу и заклеивали камеры наблюдения. Чтоб никто не догадался, не узнал, не пронюхал, что тут будет не стриптиз, не свальный грех, не покер, не бои без правил, не сходка тайных сектантов и даже не мрачная мужская пьянка, а кукольный, прости господи, театр…
Ну ладно, сыграли, вина выпили, мэра порадовали и сами развлеклись. А вскоре и ковид отменили, и начались всякие празднества да фестивали. И вот приезжает в наш город какая-то корейская звездная группа, чтобы в розовом саду снимать свой клип для ю-тьюба. Фанаты кей-попа осаждают городской парк, везде суета и полиция, большой кусок вокруг сцены огораживается забором, чтобы только избранная публика смогла приблизиться к кумирам, а всякие там кто попало пусть ловят брызги счастья издалека.
А мы с Димой, ничего не подозревая, шатаемся по парку после работы. И тут к нам подбегает один из устроителей и вежливо, но настойчиво просит скорее отойти за ограждение. Ну, мы и отошли, делов-то? Тут неожиданно начинается какой-то новый кипиш - один бежит, второй бежит, третий тоже бежит, но уже спиной вперед - ага, стало быть, начальство шествует. И точно - из-за острова на стрежень выплывает сам господин мэр в окружении Отцов Города. “О, Димитри, май фрэнд, - радостно говорит мэр, - найс ту си ю, хау ар ю и как жизнь вообще?» И руку Диме протягивает.
А что думает прогнавший нас устроитель? А устроитель уже ничего не думает, устроитель уже мысленно с волчьим билетом на стройке мешки с цементом таскает. Беда, трагедия, конец карьеры. Как он мог так ошибиться?! Своими же руками, как простого плебея выставил за ограждение такого человека!!! Лучшего друга нашего дорогого мэра. Почетного зарубежного гостя нашего города. Наверняка артиста с мировым именем. А вдруг это сам Лучано Паваротти? Или Дитер Болен? Кому еще господин мэр станет вот так руку жать?
“Дорогой вы наш, - закричал он, как только мэр ушел, кидаясь к Диме, спотыкаясь и грудью снося ограждения, - золотой вы наш, отец родной, господи, да как же ж я вас не признал-то? Скорей-скорей проходите, вот прям к сцене, осторожно, ступенечка тут у нас, позвольте пальтишко…»
И всё, и кирдык. Получайте два часа кей-попа: ла-ла-ла-ла-ла, тыц-тыц-тыц-тыт-тыц. И не уйдешь, мужик зорко бдит, дернешься - точно решит, что это мы оскорбления не снесли, еще запьет с горя.